Анализ фильма архимандрита Тихона Шевкунова “Гибель Империи. Византийский урок”.Сергей Строев.

| Печать |
Фильм "Гибель Империи. Византийский урок" был подан в качестве "документального" и "исторического". Формально он посвящён истории падения Византийской Империи и приурочен к 555-летию падения Константинополя. Однако даже самого поверхностного просмотра достаточно, чтобы убедиться: на самом деле речь в фильме идёт не об исторических реалиях средневековой Византии, она лишь избрана своего рода декорацией. Для того, чтобы это понять, достаточно привести несколько характерных цитат из текста сценария:
"Огромной проблемой Византийского государства в период упадка стала частая смена направлений политики, то, что называется отсутствием стабильности и преемственности государственной власти. Со сменой императора нередко кардинально менялась направление жизни империи. Это крайне ослабляло всю страну и жестоко выматывало народ. Политическая стабильность – одно из главных условий сильного государства. Это был завет великих императоров Византии. Но этим заветом пренебрегли. Был период, когда императоры менялись в среднем каждые четыре года. Можно ли было говорить в таких условиях о каком-то подъеме страны, реализации по-настоящему масштабных государственных проектов, требовавших многолетней последовательной работы? Конечно же, в Византии были и очень сильные императоры. Таким был, например, Василий II, кстати, крестный отец нашего святого князя Владимира. Он принял управление империей после тяжелейшего кризиса: страна фактически была приватизирована олигархией. Василий II в первую очередь жестко выстроил вертикаль власти, разгромил сепаратистское движение на окраинах, подавил мятежных губернаторов и олигархов, собиравшихся расчленить империю. Затем он провел "чистку" в правительстве, конфисковал в казну огромные наворованные суммы. <...> Василий значительно ослабил могущественных тогда региональных олигархов-магнатов. <...> Восстановив вертикаль власти в стране, Василий оставил своему приемнику своего рода стабилизационный фонд. <...> Итак, вопрос о преемстве власти оказался для империи вопросом жизни и смерти: будет сохранено преемство и стабильность развития – у страны будет будущее. Нет – ее ждет крах. Но народ зачастую этого не понимал и время от времени требовал новых и новых перемен. На подобных настроениях играли разного рода авантюристы и беглые олигархи. Обычно они укрывались за границей и оттуда поддерживали интриги с целью свержения неугодного им императора, обеспечению власти своего ставленника и новых переделов собственности".
Назвать эту лобовую, ударную, совершенно медвежью во всех смыслах этого слова пропаганду на грани зомбирования "историческими параллелями" может только человек или с полным отсутствием совести, или с избытком чувства юмора. Тонкость намёков тут, что называется и не ночевала.
Уже исходя из набора ключевых слов в описании "византийских" реалий, становится понятно, что лейтмотивом преподносимого нам накануне выборов "византийского урока" будет нагнетание истерического страха перед Западом и Исламским Востоком и превознесение прелестей вертикали власти, назначения преемников и бюрократизма. Да, именно так, со всей медвежьей прямотой и откровенностью:
"Византия всегда была жестко централизованным бюрократическим государством, и это было отнюдь не ее слабостью, а напротив, ее исторической силой. <...> Но в один из моментов, в период политических и административных реформ, возник соблазн заменить старую и кажущуюся неповоротливой бюрократическую машину на более эффективную и гибкую, в которой роль государства была бы ограничена и сведена к надзору над формальной законностью. <...> Что за этим последовало, мы уже знаем".
Итак, нам преподносят некий "урок" на основании "исторических параллелей" (проявим здоровое чувство юмора, употребив это выражение) между проблемами средневековой Византии и современной России. Ну что ж, логично будет рассмотреть этот "урок" с обеих сторон: и с точки зрения соответствия сказанного в фильме историческим реалиям Византии, и с точки зрения соответствия реалиям современной России.
Византия в кривом зеркале
С чего начнём экскурс в византийскую историю? Есть не лишённое оснований мнение, что начинать логично с начала, а не с середины, и не с конца. Началом истории Византии условно можно считать год разделения Римской Империи на Восточную и Западную между сыновьями императора Феодосия IВеликого в 395 году. До этого Византии не существовало и не могло существовать, так как существовала единая Римская Империя. Начиная с императора Диоклетиана (284 - 305) управление Империей периодически то разделялось между несколькими императорами, то вновь концентрировалось в одних руках. Последним императором, безраздельно правившим всей Римской Империей был Феодосий IВеликий (379 - 395). После него управление было разделено между его сыновьями – Аркадием на Востоке и Гонорием на Западе. Обратим внимание на то, что в самом по себе разделении управления ничего экстраординарного не было, управление Империей разделялось и раньше, при этом государство оставалось единым. Точно так же и при двоевластии братьев Аркадия и Гонория речь о разделении самого государства не шла, разделялось только управление им. Лишь последующая история – а именно то, что после этого, управление Империей более никогда не сосредотачивалось в одних руках – придало 395 году значение некоего исторического рубежа. Итак, правильнее будет сказать, что рождение Византии не было единовременным актом, а было длительным процессом, начавшимся с 395 года. Что же поведает нам фильм? А фильм в первых же своих кадрах нам поведает, что "Ни одна другая империя в истории человечества не прожила столь долго как Византия. Она просуществовала 1123 года". С какого потолка взята цифра "1123 года"? Попробуем вычесесть 1123 из даты падения Константинополя (1453). Получаем 330 год. Какая Византия могла быть в 330 годуто есть на вершине правления Константина IВеликого – императора единой Римской Империи – может быть ведомо разве что архимандриту Тихону (Шевкунову) – автору этого "исторического" и "документального" фильма. Очевидно, за дату рождения Византии он принимает перенос столицы единой на тот момент Римской Империи в Константинополь, что, конечно, никак не было основанием нового государства. Достаточно сказать, что уже император Диоклетиан расположил свою резиденцию в Никомедии, то есть в восточной части Империи, да и до него многие императоры жили вне Рима. Напомним, что после Константина IВеликого Римская Империя ещё множество раз объединялась под властью единого императора, среди них – Констанций II, Юлиан II Отступник, Иовиан, Феодосий I Великий. Итак, даже в плане банальной датировки сроков существования Византии "исторический" фильм, мягко выражаясь, не вполне историчен.
Другой пример достоверности представленных в фильме исторических фактов. Архимандрит Тихон на этот раз не только в качестве автора фильма, но прямо в кадре в качестве ведущего заявляет: "Неплохой орган. Тоже изобретен и создан в Византии. В IX веке его завезли в Западную Европу, и с тех пор, как видите, он здесь прижился". Когда, кем и где был изобретён орган – вопрос сложный. Например, Большая Советская Энциклопедия утверждает, что "водяной" орган (гидравлос) был изобретён ещё в Древней Греции в 3 веке до нашей эры. Энциклопедия Британика называет то же время – 3 век до н.э., но другое место – Александрию, и даже называет имя изобретателя – грека Ктезибия (CtesibiusofAlexandria). Так что с фразой, насчёт того, что орган "тоже изобретен и создан в Византии" вопрос сложный: скорее не изобретён, а усовершенствован. Гораздо однозначнее обстоит дело со следующим утверждением отца архимандрита: "В IX веке его завезли в Западную Европу, и с тех пор, как видите, он здесь прижился". Дело в том, что уже в VII веке, а именно в 666 году, орган был введён в литургический обиход Западной церкви декретом римского папы Виталия(Vitalianus). Несложно догадаться, что папе Виталию было бы несколько затруднительно ввести орган в богослужебный обиход в VII веке, если бы его и впрямь завезли в Западную Европу только в IX веке, как это утверждает архимандрит Тихон в своём "историческом" и "документальном" фильме.
Как видим, фильм преподносит зрителю "исторические" факты весьма и весьма сомнительной достоверности. Но суть антиисторицизма этого фильма не в такого рода исторических частностях. Главная причина, по которой фильм можно назвать "историческим" только с глубоким сарказмом, состоит в том, что представленные в нём исторические факты грубо вырваны из своего контекста и перетасованы в совершенно произвольном порядке в интересах пропагандистской манипуляции. Приведём конкретные примеры.
На фоне разворачивающейся в кадре карты звучит закадровый голос: "Ни одна другая империя в истории человечества не прожила столь долго как Византия. Она просуществовала 1123 года. Для сравнения: великий Рим рухнул через 800 лет после основания, Османский султанат распался через 500 лет, китайская империя Цин – через 300, Российская империя просуществовала 200 лет, Британская – 150, Австро-Венгерская – около 100 лет. На территории Византии в период расцвета проживала шестая часть населения земли. Империя простиралась от Гибралтара до Евфрата и Аравии. В нее входили территории современных Греции и Турции, Израиля и Египта, Болгарии, Сербии и Албании, Туниса, Алжира и Марокко, часть Италии, Испания и Португалия".
Насчёт "она просуществовала 1123 года" мы уже разобрались. Даже если рассматривать историю Империи в самых широких рамках, то есть от начала процесса её формирования до последних столетий, когда от неё остались лишь клочки земли на Балканах и в Малой Азии, то всё равно получается ну никак не больше 1058 лет. Сопоставлять весь этот период византийской истории с одним только императорским периодом истории России – не просто натяжка, а явная нелепость. Если уж сравнивать – то со всем периодом Русской государственности от Рюрика (862 г.) или, по крайней мере, от выделения Московского княжества (вторая половина XIIIвека) и поныне. Если сравнивать с историей Австрии – то тоже нужно брать период либо от самого начала Священной Империи Германских Наций, либо, по меньшей мере, от начала династии Габсбургов и формирования их собственного наследственного домена в составе Империи. И так далее. Сопоставлять ВСЮ историю Византии (включая века, когда она уже была небольшим региональным государством и называлась Империей лишь по имени) с произвольно вырванными фрагментами по признаку имперского титула или непрерывности династии истории других стран – это просто некорректно.
Но даже и не это главное. Пусть 1058 лет это и не 1123, но срок по историческим меркам немалый. И в разные периоды этой тысячелетней истории Византия была совершенно разной. Когда архимандрит Тихон легко жонглирует фактами этой тысячелетней истории, произвольно выхватывая их то из начала, то из середины, то из конца, то в голове незнакомого с византийской историей телезрителя создаётся совершенно искусственная картина, не имеющая никакого отношения к подлинной исторической Византии.
Вернёмся к карте. Архимандрит Тихон, демонстрируя эту величественную карту, комментирует: "На территории Византии в период расцвета проживала шестая часть населения земли. Империя простиралась от Гибралтара до Евфрата и Аравии. В нее входили территории современных Греции и Турции, Израиля и Египта, Болгарии, Сербии и Албании, Туниса, Алжира и Марокко, часть Италии, Испания и Португалия". С формальной точки зрения это правда. Да, в период расцвета Византия достигала таких пределов. Но сколько длился этот период?
На момент раздела Римской Империи её восточная часть (будущая Византия) включала Балканы вплоть до Дуная, всю Малую Азию, Палестину и Сирию, часть аравийского побережья Красного моря, весь Египет и восточную часть африканского побережья Средиземного моря. В середине VI века император Юстиниан I Великий расширил пределы Империи до тех самых границ, которые нам были показаны в фильме, в результате длительных и ожесточённых войн сокрушив варварские королевства остготов и вандалов и присоединив к своему государству Италию, западное африканское побережье Средиземного моря, юг Пиринейского полуострова. В этих границах Империя не просуществовала и полувека. Сразу же после смерти Юстиниана началось вторжение лангобардов в Италию и уже к началу VII века большая её часть была Империей утрачена. В 611-624 годах в войнах с Персией и Аварским каганатом Византия потеряла практически все свои территории – были утрачены Сирия, Палестина, Египет, большая часть Северной Африки, владения на Пиринейском полуострове, большая часть Малой Азии. К 629 году в результате побед императора Ираклия I Сирия, Палестина, Египет, часть Северной Африки и Малая Азия были возвращены в состав Империи. Но уже в 634 году началось наступление мусульман-арабов. К 650 году Сирия, Палестина, и Египет были Византией вновь потеряны и теперь уже навсегда.
Итак, в тех границах, которые показаны в начале фильма, Византия просуществовала менее полувека. В существенно меньших, но всё же вполне ещё имперских границах, она просуществовала ещё в общей сложности около двух сотен лет. С 395 по приблизительно 650 год Византийская Империя в судорожном перенапряжении сил пыталась удержать то, что получила в качестве наследницы Римской Империи. С конца VII и до самого своего конца в середине XV века Византия – это чисто региональное государство, территория которого периодически то сокращалась до узких полосок земли, то вновь расширялась. Однако с этого времени даже в годы своего максимального расширения она почти не выходила за пределы Балкан и Малой Азии, небольших владений в Италии, нескольких островов в Средиземном море и узкой полосы побережья в Крыму.
Однако данная в начале фильма карта Византии, запечатлившая Империю в краткий миг середины VI века, уже заложена в сознание зрителя, и именно этот географический образ будет ассоциироваться у него с Империей даже тогда, когда архимандрит Тихон будет повествовать уже об эпохе упадка Империи.
Вот, к примеру, как звучат рассуждения архимандрита Тихона по поводу якобы "погубившего Империю" "национального вопроса":
"Тяжелейшей и неизлечимой болезнью страны стала проблема, которая ранее никогда не стояла в Византии: в империи появился национальный вопрос. Дело в том, что национальной проблемы в Византии, действительно, многие столетия не существовало. <...> Высшими государственными чиновниками становились без ограничения представители всех народов империи – основной упор делался на их деловые качества и приверженность православной вере. Все это обеспечивало ни с чем не сравнимое культурное богатство византийской цивилизации".
Обратим внимание только на факты, а не на политические выводы, якобы из них делаемые. Архимандрит Тихон развивает мысль: "Идею нации, а затем и национального превозношения, византийцы, а точнее византийские греки, которые без сомнения были государствообразующим народом в Византии, позаимствовали у европейцев, которые сами жили в небольших национальных государствах, построенных на этническом принципе. Например, Франция, немецкие, государства, итальянские республики…".
Далее: "Надо заметить, что происходили все эти процессы в самом начале эпохи, названной историками Возрождением – всемирным воссозданием именно национальной, эллинско-греческой, языческой идеи. <...> Первой поддалась тогдашняя интеллигенция: просвещенные византийцы начали ощущать себя греками. Пошли националистические движения, отказ от христианских традиций и, наконец, при императорах Палеологах имперская идея уступила место узко-этническому греческому национализму. Но предательство имперской идеи не прошло даром: националистическая лихорадка разодрала империю, и она быстро была поглощена соседней исламской державой. Апологет эллинистического национализма ученый либерал Плифон так надменно писал императору Мануилу II: "Мы, которыми вы повелеваете и управляете, – греки по происхождению, как об этом свидетельствуют язык и унаследованное нами образование!" Такие слова были немыслимы еще за 100 лет до этого".
Однако, внимание! О каком времени говорит архимандрит в данном случае? Конкретных дат он опять-таки не называет, выражаясь туманно "в самом начале эпохи, названной историками Возрождением". Ладно, будем исходить из этого. Самое начало эпохи Возрождения – это XIV век. Династия Палеологов правит Византией с момента её восстановления после освобождения от крестоносцев – то есть с 1261 года – и до самого её окончательного падения.
Теперь задумываемся: как могли "эти процессы" (то есть замещение имперского сознания этническим) НАЧАТЬСЯ "в самом начале эпохи, названной историками Возрождением" (не ранее XIV века), сотню лет развиваться ("100 лет византийские греки боролись с этим искушением и не давали себя сломить") "и, наконец, при императорах Палеологах...". Стоп, стоп. А при каких же императорах тогда эти процессы начались, если при Палеологах они достигли завершения? Палеологи правят Византией с середины XIII века, при них уже "имперская идея уступила место узко-этническому греческому национализму". То есть процесс пришёл к финалу. Стало быть, возникло "национальное искушение" в XIV веке, лет сто византийские греки с ним боролись, потом ему поддались и к середине XIII века, наконец, окончательно сломались. Потрясающе!
Вот что значит месиво из псевдоисторических рассуждений. Стоит сопоставить с датами, и столь правдоподобно построенная фраза оказывается просто очевидной нелепостью.
Но следим за мыслью далее. Как мы помним, по мнению архимандрита Тихона: "Идею нации, а затем и национального превозношения, византийцы, а точнее византийские греки, которые без сомнения были государствообразующим народом в Византии, позаимствовали у европейцев, которые сами жили в небольших национальных государствах, построенных на этническом принципе. Например, Франция...". Как мы помним, речь идёт (с поправкой на путаницу архимандрита Тихона) всё же в историческом промежутке от воцарения династии Палеологов до начала эпохи Возрождения. То есть в пределах от середины XIII до конца XIV века. Теперь сравним территорию Византии в этот исторический момент с территорий Франции. Сравнив, убедимся, что в это время "небольшая национальная Франция" по своим размерам превосходит "многонациональную империю".
"Националистическая лихорадка разодрала империю" – утверждает архимандрит Тихон. Зритель при этом, конечно, представляет себе Империю от Гибралтара до Месапотамии – то есть ту, какой ему её показали на карте в начале фильма. Ведь никакой другой карты Византии ему к этому моменту фильма ещё не показывали. А между тем, речь идёт всего лишь о части Балканского полуострова и западном побережье Малой Азии. Вот и вся Империя. Что здесь можно раздирать? О каком предательстве имперской идеи может идти речь на этом крохотном клочке суши?
Не потому ветер, что листья шумят, а листья шумят потому, что ветер. Не оттого развалилась Империя, что просвещенные византийцы начали ощущать себя греками. Наоборот, просвещенные византийцы начали ощущать себя греками как раз тогда, когда кроме греков от Византии уже практически ничего и не осталось. Осталось маленькое, по природе своей национальное греческое государство. Имперская идея и имперские амбиции стали для него анахронизмом и бременем. Бытие определило сознание. Вот и всё. "Национализм" – даже если употреблять это неуместное в отношении к Византии понятие – не мог "разодрать" "многонациональную" Империю по очевидной исторической причине – "многонациональной" Империи к этому времени уже не было. Была Греция (и то не целиком), сохранявшая имя Империи. И только.
Вот другой пример оторванных от истории общих рассуждений архимандрита Тихона: "Когда государство слабело – провинции отделялись. Государство почти беспомощно смотрело на этот процесс. Но мятежные губернаторы, освободившись от власти центра, недолго оставались в плену своих радужных надежд. Вместе с несчастным населением их областей они почти мгновенно попадали под жестокую власть иноверных. При этом население истреблялось или попадало в рабство и самостийные территории заселялись турками и персами".
Дело в том, что с персами Византия имело дело только до середины VII века – то есть до завоевания самой Персии арабами. А с турками (если имеются в виду османы, а не сельджуки) она столкнулась в XIV веке, или, если иметь в виду сельджуков, то с первой половины XI века. Но у зрителя создаётся впечатление, будто отделение провинций – это единый процесс упадка Империи, вызванный чуть ли не тем самым пресловутым "национализмом. Кстати, "жестокая власть иноверных" далеко не всегда оборачивалось истреблением и порабощением населения. Например, при арабском завоевании население завоёванных провинций, измученное налогами "благословенной" Византии, её коррупцией и бесконечным политическим и церковным раздраем, лишь глубоко и облегчённо вздохнуло. Арабские мусульмане не только не вырезали население завоёванных провинций, но снизили налоги и проявили редкую религиозную веротерпимость. Но это не вписывается в дидактические рамки "византийского урока". Образ халифа Омара – человека, без сомнения, великодушного и благородного – мало пригоден для целей нагнетания ужаса перед "жестокими иноверцами". Поэтому эти страницы истории обойдены вниманием архимандрита Тихона, и сразу после персов VII века появляются турки то ли XI, то лиXIV века. Оно и понятно: Мехмет II с его склонностью к резне и к гаремам из мальчиков гораздо более подходит архимандриту Тихону для создания требуемого образа мусульманина как изувера и извращенца. С просвещенным халифом Омаром такой фокус не проходит, поэтому бескровное взятие арабами Иерусалима в фильме не фигурирует.
Особое внимание стоит обратить на "проблему олигархов" в том виде, как она поставлена в фильме: "Другой неразрешенной проблемой Византии стала коррупция и олигархия. Борьба с ними велась постоянно и долгое время была эффективна. Зарвавшихся чиновников и финансовых махинаторов подвергали наказаниям и ссылкам, их имущество полностью конфисковывалось в казну. Но, в конце концов, у власти не хватило решимости и сил последовательно пресекать это зло. Олигархи обзавелись целыми армиями под видом слуг и подразделений охраны и ввергли государство в пучину гражданских войн". "Откуда в Византии вообще взялась олигархия и почему она стала неуправляема?" – задаёт вопрос архимандрит Тихон.
Непростой вопрос. Вдуматься только: в самом деле, откуда в МОНАРХИЧЕСКОЙ Византии взялась олигархия? Ведь со времён Аристотеля известно, что монархия и олигархия – это разные формы организации государственной власти. Впрочем, это самоочевидно даже и без Аристотеля из простого прочтения слов: "монархия" – власть одного и "олигархия" – власть немногих, то есть нескольких. В монархической стране олигархии быть не может, в олигархической – не может быть монархии. Поэтому правильный ответ на вопрос, "откуда в Византии вообще взялась олигархия" состоит в том, что взялась она от идеологизированного притягивания за уши исторически неуместных понятий. Но посмотрим, как отвечает на этот вопрос сам архимандрит Тихон:
"Византия всегда была жестко централизованным бюрократическим государством, и это было отнюдь не ее слабостью, а напротив, ее исторической силой. Любые попытки срастания власти и частных интересов всегда пресекались здесь жестко и решительно. Но в один из моментов, в период политических и административных реформ, возник соблазн заменить старую и кажущуюся неповоротливой бюрократическую машину на более эффективную и гибкую, в которой роль государства была бы ограничена и сведена к надзору над формальной законностью. Короче говоря, государство ради благих целей, фактически добровольно, отказалось от части своих стратегических монопольных функций и передала их в руки некого узкого круга семейств. Эта вскормленная государством новая аристократия недолго находилась под контролем бюрократического аппарата, как это задумывалось. Противостояние шло с переменным успехом и кончилось тяжелейшим политическим кризисом, выбраться из которого пришлось ценой необратимых уступок иностранцам".
И опять чистая "дидактика", никаких конкретных исторических привязок. Какую реформу автор фильма в данном случае имеет в виду, понять из её столь смутного описания совершенно невозможно. Пытаясь вычислить, что же имел в виду архимандрит Тихон, примем во внимание, что те, кого он называет "олигархами" в X веке уже не только существовали, но даже господствовали: "Он (Василий II) принял управление империей после тяжелейшего кризиса: страна фактически была приватизирована олигархией". Значит, если здесь нет очередной "машины времени" как в случае с Возрождением и воцарением Палеологов, то искать надо в веках, предшествующих X. Получается, что в столь идеологизированно-карикатурном виде в фильме изображается фемный строй, связанный с формированием военных округов и концентрацией как военной, так и гражданской власти в округе в одних руках стратига фемы. Если это так, то описываемая реформа относится ко временам правления Ираклейской династии, т.е. к VII веку. Реформа эта была естественной в условиях постоянной военной угрозы и была составной частью неизбежного процесса милитаризации страны. В VIII-X веках при Исаврейской и Македонской династиях фемный строй не только сохранялся, но и развивался.
Выходит, что именно к фемному строю прилагаются слова архимандрита Тихона о том, что "возник соблазн заменить старую и кажущуюся неповоротливой бюрократическую машину на более эффективную и гибкую, в которой роль государства была бы ограничена и сведена к надзору над формальной законностью. Короче говоря, государство ради благих целей, фактически добровольно, отказалось от части своих стратегических монопольных функций и передала их в руки некого узкого круга семейств". Но это не просто натяжка, а явное искажение. Фемный строй вовсе не был отказом государства от части своих стратегических монопольных функций, потому что сами фемы были безусловно частью государства. Действительно, в условиях острой военной угрозы, когда быстрота принятия и исполнения решенй стала важным фактором выживания, оказалось необходимым, во-первых, перераспределение полномочий между столицей и регионами в пользу регионов, а, во-вторых, подчинение региональной гражданской власти региональной же военной власти в лице фемного стратига. Действительно, такая концентрация власти в руках стратигов была чревата угрозой военного мятежа – то есть попытки осильневшего регионального военного вождя сместить императора и занять его место. Это была неизбежная плата за повышение боеспособности провинций перед лицом внешнего неприятеля. Но идея ограничить роль государства и свести её к надзору над формальной законностью тут совершенно нипричём, этого не было и в помине.
С другой стороны, в описаных в фильме "олигархах" узнаются скорее не столько фемные стратиги, сколько крупные землевладельцы-латифундисты, то есть магнаты – архонты и ктиторы. Повествуя о борьбе Василия II с этими самыми таинственными "олигархами", архимандрит Тихон прямо и говорит, что имеются в виду могущественные магнаты типа Евстафия Малеина или Варды Склира. Действительно, такого рода властители, располагая на своих обширных территориях большим числом крепостных, могли иногда выставить из них настоящее войско и, пользуясь этим, составляли заговоры против императора (см. напр. "Историю Византийской Империи" А.А. Васильева). Действительно, роль магнатов в Х веке резко возросла, и императорам Македонской династии, по крайней мере, начиная с Романа I Лакапина (919-944) и кончая временем Василия II (976-1025) пришлось вести с ними упорную борьбу. Всё это так. Но тут возникает другая проблема. Дело в том, что появление магнатов никоим образом не связано с какими-либо политическими реформами, ни с каким "отказом государства от части своих стратегических монопольных функций и передачей их в руки некого узкого круга семейств". Византийские магнаты (архонты и ктиторы) ведут прямое происхождение от римских латифундистов (куриалов и поссессоров). Если под "олигархами" архимандрит Тихон понимает их, то на вопрос "откуда они взялись в Византии?" ответ прост: они в ней были с самого её возникновения при разделе Римской Империи, просто в Х веке их могущество резко возросло по чисто экономическим причинам вне всякой зависимости от каких-либо административных соблазнов "заменить старую и кажущуюся неповоротливой бюрократическую машину на более эффективную и гибкую". Как видим, опять "византийский урок" оказывается не столько визанийским, сколько под Византию стилизованным. А для прикрытия грубости этой стилизации идёт постоянное запутывание зрителя в привязке к исторической конкретике событий.
То же самое мы видим в случае с отделением Болгарии и Сербии. Начнём с того, что Болгария была завоёвана и присоединена к Империи Василием II только в 1018 году после уничтожения Первого Болгарского Царства. Война против болгар велась византийцами самая беспощадная, неслучайно Василий II вошёл в историю под именем Болгаробойцы. Стоит упомянуть один только эпизод в этой войне, когда, стремясь сломить дух болгар, Василий II ослепил 14 тысяч болгарских пленных и отправил их на родину. Болгарский царь Самуил действительно умер, потрясённый этим зрелищем. Не мудрено, что после такого завоевания болгары не питали к Империи тёплых чувств и в попытках вернуть утраченную свободу восставали при первой же возможности. В середине XI века вспыхнуло и было подавлено болгарское восстание под предводительством Петра Деляна. После этого была упразднена автономия Болгарии в составе Империи. После нескольких неудачных восстаний, болгарам, объединённым с куманами (половцами) и валахами (румынами), удалось сбросить ненавистное им византийское иго. Восстание 1186 года под предводительством братьев Петра (или Калопетра) и Асеня увенчалось успехом и привело к созданию Второго Болгарского Царства со столицей в Тырново. Одновременно в союзе с болгарско-кумано-валашским восстанием вспыхнуло и восстание в Сербии под предводительством великого жупана Стефана Немани. В 1189 году сербы и болгары обратились за помощью против Византии к германскому императору Фридриху Барбароссе, шедшему через Балканы в Третий Крестовый поход. Отношения у Фридриха с Византией были более чем напряжённые, дело едва не дошло до открытых боевых действий (так что, к слову, фраза насчёт "Византийцы, которые до этого воспринимали крестоносцев, в общем-то, как братьев по вере и военных союзников, были настолько не подготовлены к такому коварнейшему удару" тоже далека от исторической правды). Однако, вопрос с Византией Фридрих всё же уладил миром и весной 1190 года переправился через Геллеспонт, так, по существу, и не вмешавшись в борьбу Болгарии и Сербии против Византии. Борьбу, заметим, в которую сербы и болгары стремились вовлечь Запад, а никак не наоборот.
Теперь посмотрим,как эти события изложены в фильме:
"К слову, надменность греков привела к тому, что славян в империи стали дискредитировать. Этим Византия оттолкнула от себя болгар и сербов, которые реально могли помочь в борьбе с турками. Кончилось все тем, что народы некогда единой Византии принялись враждовать друг с другом. Запад не преминул воспользоваться новой смутой: сербов и болгар стали старательно убеждать, что греки столетиями угнетают их национальную самобытность. Были спровоцированы несколько настоящих революций, и, наконец, при помощи экономических и военных рычагов Запад настоял на отделении сербов и болгар от Византии и присоединении их к объединенной латинской Европе. Те полезли: "Мы тоже европейцы!" – вдруг осознали они. Запад наобещал им материальную и военную помощь, но, конечно же, обманул и цинично бросил их перед собой на пути турецких орд".
Эти слова архимандрит Тихон произносит сразу же после закадрового текста о деструкивной роли "греческого национализма". Того самого, который, как мы уже знаем, если верить архимандриту Тихону, ухитрился, зародившись в XIV веке, восторжествовать в середине XIII века. Непосредственно рассказу об отпадении болгар и сербов от Империи предшествует рассказ о письме "апологета эллинистического национализма ученого либерала" (так его величает архимандрит Тихон!) Плифона императору Мануилу II. Естесвенно, у любого зрителя, не являющегося специалистом по средневековой истории, создаётся впечатление о логической и исторической связи между "греческим национализмом" и "дискредитацией славян" (по-видимому, отец архимандрит перепутал дискредитацию м дискриминацией), приведшей к отпадению Болгарии. Эту иллюзию подкрепляет видеоряд: произнося процитированные выше слова, архимандрит Тихон прямо на карте показывает, как отделяются от Империи территории Сербии и Болгарии.
А теперь опять же внимание, следим внимательно за пальцами фокусника. Смотрим даты. Отделение Сербии и Болгарии – 1186 год. Зарождение "греческого национализма" (прошу простить, но такова "историческая" терминология архимандрита Тихона) – начало эпохи Возрождения, т.е. XIV век. Упоминаемый Плифон пишет императору Мануилу II, годы правления которого – с 1391 по 1425. А на карте, на которой архимандрит Тихон показывает отделение Болгарии и Сербии, отчётливо виден в составе Византийской Империи Равеннский экзархат со Средней Италией, включая Рим. Эти территории, завоёванные лангобардами, а затем отнятые у них франками и переданные ими Папе Римскому, утрачены Византией – причём окончательно и навсегда – в половине VIII века. Таким образом, архимандрит Тихон показывает отделение Сербии и Болгарии, произошедшее в конце XII века от Империи в границах VII века и при этом косвенно выводит его причины из политического состояния Византии XIV века!
Теперь ещё раз внимательно читаем текст. "Запад не преминул воспользоваться новой смутой: сербов и болгар стали старательно убеждать, что греки столетиями угнетают их национальную самобытность. Были спровоцированы несколько настоящих революций и, наконец, при помощи экономических и военных рычагов Запад настоял на отделении <...> Запад наобещал им материальную и военную помощь, но, конечно же, обманул и цинично бросил их перед собой на пути турецких орд".
Между тем, как видно из настоящей, а не сфальсифицированной истории, старательно убеждать ни сербов, ни, особенно, болгар никакой необходимости не было. Они боролись за свою независимость непрерывно с самого момента завоевания Василием Болгаробойцей. Слова про "угнетение национальной самобытности" звучат просто какой-то запредельно циничной шуткой на фоне вереницы из 14 тысяч ослеплённых византийцами болгарских пленных. Странно было бы после завоевания, проведённого с такими зверствами, ждать от завоёванного народа не то что любви, но даже и простой лояльности. Довольно нелеп пассаж о "присоединении их к объединенной латинской Европе". Во-первых, латинская Европа на тот момент очень далека от объединённости – это "лоскутное одеяло" из многочисленных королевств, герцогств, графств и вольных городов в самый разгар борьбы между римскими папами и западными императорами из династии Штауфенов. Во-вторых, Болгарское царство не только осталось православным, но при царе Калояне стало таким бичом для Латинской Империи крестоносцев, что говорить о "присоединении Болгарии к латинской Европе" можно только с большим юмором. И уж совсем анекдотически звучит фраза насчёт Запада, "цинично бросившего их перед собой на пути турецких орд". Дело в том, что до турецких орд, если считать от отделения Болгарии и Сербии, остаётся ещё почти двести лет, пока же турецких орд на Балканах нет даже в проекте.
Перечислять подобного рода исторические нелепости в фильме можно было бы при желании ещё очень долго. Можно было бы ещё подробно остановиться на таких утверждниях архимандрита Тихона, как "правовое государство, которое так привычно для нас сегодня, сформированное на основе римского права, было создано именно здесь, в Византии, 1500 лет назад". Это утверждение приобретает особый смак на фоне последующего его же рассказа, как "истеричный Константин, в порывах гнева оскопил половину тогдашней византийской чиновничьей элиты". В правовом государстве, ага? Можно было бы изрядно обсудить тезис об "этом величайшем в мировой истории и необычайно жизнеспособном государстве", которому в сущности всё от изначально громадной территории до юридической и военной системы досталось по наследству от Рима, и которое на протяжении своей истории с перенапряжением всех сил судорожно пыталось это наследство сохранить и всё равно век от века теряло. О том, что по мнению автора фильма "Запад варварский стал Западом цивилизованным лишь после того, как захватил, разграбил, разрушил и поглотил в себя Византийскую империю" (насчёт "поглотил" антиисторичность заявления налицо). Но пора подвести черту и сделать вывод. К подлинной истории Византии фильм отношения не имеет.
 Следуя новомодной толерантности и политкорректности в течение фильма несколько раз в кадре появляется некий негр, изображающий высокоцивилизованного византийца или нет афровизантийца, и что-то глубокомысленно то ли чертящий, то ли рисующий на бумаге. Не беда, что негров в Византии почти что и не было (населением византийской северной Африки были египтяне и берберы). Не беда, что типичным византийцем был всё-таки, как ни крути, грек. В крайнем случае представлять византийскую культуру можно было бы "поручить" кому-нибудь из исторически адекватных этнических меньшинств Византии – славянину, сирийцу, армянину, египтянину. Но что делает в роли символического византийца негр? История побоку, главное – соблюсти модную политкорректность. Негр в фильме должен быть обязательно, типа как в грустном американском анекдоте: "Ставим "Ромео и Джульетту", кто из них будет афроамериканцем?". Похоже, архимандрит Тихон сам не понимает, до какой степени смешно выглядит сочетание его постоянных обличений и демонизации Запада и западников со столь буквальным соблюдением этой нелепой западной американо-европейской идеологической моды. В одном из последних кадров фильма "афровизантиец" – печальная жертва политкорректности отца архимандрита – уходит вдаль в сопровождении льва, орла и быка под звуки церковного песнопения. Четвёрка – человек, лев, телец и орёл – вполне узнаваемый библейский символ, со времён пророка Иезекииля обозначающий ангельские сущности, а в Новом Завете обозначающий также евангелистов. Получается, что архимандрит Тихон "поручил" свому негру символизировать не только византийскую культуру, но ещё и ангельские силы, и Св. Евангелиста Матфея. Что и говорить, сильный прогиб под дух времени и требования эпохи!
Знамения времён
После рассказа о последних днях Византийской Империи и сцены с уходящим вдаль в сопровождении библейских животных афровизантийцем в фильме следует эпилог. Архимандрит Тихон возвращает зрителя сначала в современный Стамбул, где звучит призыв муэдзина, а затем – к православному русскому храму, на фоне которого он начинал фильм.
Но на этот раз храм показывается не только снаружи, но и изнутри во время богослужения. На экране православные иконы, свечи и прихожане, пришедшие в православный Храм помолиться Богу и святым Божиим угодникам. В момент молитвы их засняли и, помимо их воли и желания, сделали "актёрами" псевдонаучного и псевдоисторического фильма.
Если бы это сделал рядовой журналист или политтехнолог – это вызывало бы чувство возмущения такой нечистоплотностью. Но это сделал не репортёр, не журналист, не светский режиссёр. Это сделал монах Русской Православной Церкви. Более того, иеромонах – то есть монах, одновременно являющийся священником. И ещё более того, это сделал Наместник Сретенского монастыря, Архимандрит Тихон (Шевкунов).
Можно было бы много говорить о недопустимости лжи в устах православного священника. Можно было бы говорить о грубой неэтичности по отношению к верующим, которых не спрося их согласия сделали статистами в фильме в тот момент, когда они пришли в Храм Божий для молитвы.
Но главное даже не это. Главное – ощутить знамения времени…